Ничего, ровно ничего нового, дорогой учитель, а мое положение здесь становится невыносимым. Мой шеф, знающий, что я должен уйти, предупредил директора, и мне уже наметили преемника. Поэтому каждое утро меня спрашивают: «Когда же вы наконец уйдете? Чего вы ждете?»
    О свидании с г-ном Барду я не могу и мечтать. Прежде всего потому, что мне больше не разрешают отлучаться. Пять раз, прождав долгое время в приемных министерства народного образования, я являлся на службу ровно в час дня, и, если я выкину такую штуку еще раз, мой шеф может немедленно выставить меня. Да и что мне даст свидание с министром? Он был бы очарователен, пожимал бы мне руки, говорил бы, как г-н Шарм в прошлый понедельник: «Через два дня все будет улажено». А после моего ухода и не вспомнил бы об этом.
    Такая задержка ужасна для меня во всех отношениях.
    Если бы я поступил в министерство народного образования месяц назад, когда г-н Барду объявил мне, что все устроено, у меня было бы уже два месяца службы к Новому году, и я мог бы получить часть обещанного вознаграждения. Если же я поступлю теперь, то не через две же недели мне дадут 200 или 250 франков сверх моего твердого оклада; я не могу теперь рассчитывать и на денежную награду в морском министерстве, вследствие чего буду иметь на своей шее всех своих поставщиков, которых должен был оплатить из этих денег.
    Затем, если министерство падет в январе или в феврале — об этом говорят все, — у меня не окажется достаточных заслуг, чтобы получить повышение. Словом, я полон беспокойства. Какой-нибудь директор устроил бы все это за неделю. Г-н же Барду не осмеливается, так как боится своих директоров. Возможно, впрочем, что выполнение данного обещания может повредить ему. Но что делать? Увидеть его я не могу, а с письмами моими не стали бы считаться. Он обещал мне так уверенно на этот раз; я уже думал, что дело сделано. Теперь же я не знаю, что и как, и вот мое положение в морском министерстве более чем скомпрометировано.
    Я отправляюсь завтра или послезавтра к Э. Доде за Феерией... — как люди глупы, подлы и трусливы! А Шарпантье издает Путешествие на аэростате Сары Бернар с иллюстрациями Клерена... Да еще роскошным изданием. И говорит по этому поводу, что «следует быть немного артистичным время от времени». Скажите, пожалуйста! Я заходил к Дефоржу посмотреть картину г-жи Комманвиль. Я нахожу ее очень хорошей.
    Прощайте, дорогой учитель, целую вас. Отомстите Буваром и Пекюше издателям, редакторам газет и прочим дуракам.