Я обещал вам сообщать новости, дорогой учитель; они не так хороши, как я надеялся. Г-н Барду, правда, сделал официальный запрос, но в терминах столь двусмысленных, что возникли почти непреодолимые трудности. Он просит, чтобы я был к нему только прикомандирован, а продолжал числиться по морскому ведомству, и настаивает на этом пункте. Это позволит откомандировать меня обратно в день его падения. Руководители морского министерства не замедлят ответить, что они не видят никаких препятствий к моему окончательному и полному переходу в министерство народного образования и что правила не допускают временной уступки чиновника другому министерству. Почему он не хочет попросту определить меня к себе? К чему эти извилистые пути? Итак, все остается под вопросом. Сразу после отсылки ответа адмирала Потюо я опять зайду к г-ну Шарму. Эти люди неоткровенны. Они видят, что вынуждены выполнить свои обещания, и изыскивают увертки, чтобы выйти из затруднения. Г-н Барду в своем письме дает очень ясно понять, что я возвращусь в морское министерство, как только кончится большая работа, принуждающая просить о прикомандировании меня к его кабинету. Это, конечно, верный способ, чтобы мне отказали в переходе.
    Ничего нового и в других областях. Мать всё в том же состоянии — ни лучше, ни хуже. Она целует вас.
    Я досадую, нервничаю, не могу работать; мой шеф, уверенный в том, что может удержать меня, если того захочет, теперь, увидев формулировку письма г-на Барду, смотрит на меня сверху вниз. Грязные свиньи!
    Я вам сообщу новости, лишь только получу их.
    Целую вас, дорогой учитель, и нежно жму вашу руку.