Только что был в министерстве народного образования и спешу сообщить вам новости. Я видел помощника правителя канцелярии министра, и он сказал, что дело можно считать решенным и что я должен быть готов к занятию новой должности. Но так как я высказал удивление по поводу извилистого пути, которым заставили меня следовать, недоумевая, почему мне не было предложено просто подать в отставку, он ответил, что это было сделано, дабы облегчить мне возможность вернуться в морское министерство, если Г-н Барду уйдет со своего поста.
    Я привел ему в качестве возражения категорическое обещание министра, данное в присутствии г-на Шарма, об устройстве меня в министерстве, если ему самому придется уйти. Помощник правителя канцелярии рассмеялся и сказал: «Г-н Барду раздает направо и налево тысячи обещаний, которые выполнить не может. Не слишком доверяйте ему».
    Словом, я увижу в четверг министра и поговорю с ним серьезно. До этого я подожду. Но чувствую в этом какой-то подвох, чтобы спровадить меня в морское министерство в день — а он приближается — падения кабинета. Это было бы во всех отношениях плачевно для меня, о чем я и собираюсь побеседовать с ним в четверг. Все республиканские газеты атакуют его, и я думаю, что в скором времени его заместит Антонен Пруст.
    Г-н Барду выдохся и уже больше не дает обещаний. Я видел Золя, который тоже недоволен им. Вы, вероятно, помните, как вы поручили мне передать Золя, когда он не получил ордена, что министр хочет повидаться с ним. Вы повторили ему то же самое несколько дней спустя. Золя идет к г-ну Барду, который выражает крайнее удивление и заявляет: «Я не говорил этого, я не говорил Флоберу, чтобы он предложил вам зайти ко мне». Он совершенно забыл об этом, так же как забыл на днях, принимая меня, что я посещаю его уже третий раз и что по его просьбе написал ему письмо; несмотря на мои возражения, он упорно уверял, что видит меня впервые.
    Не больше я верю и тому, чтобы ему удалось извлечь меня из морского министерства тем способом, к которому он прибегнул. Правила, наверное, не допускают временного использования служащих другого министерства. Словом, увидим.
    Матери не лучше. Потен, у которого она была на консультации, утверждает, что нет ничего органического в болезни ее сердца и глаз. Есть только нервный ревматизм, очень опасный, однако, потому, что он угрожает спинному мозгу и может привести к параличу. Он категорически запретил ей, даже на несколько недель, пребывание в Этрета, что привело нас в большое смущение и серьезно огорчило мать.
    Целую вас и жму вашу руку, дорогой учитель, а также очень прошу вас передать мое приветствие г-же Комманвиль.