Фигаро сообщает, что вы сломали ногу. Я полон тревоги и беспокойства. Я написал Пуше, который должен быть в Круассе в воскресенье, но если неподвижность, на которую вас должны обречь, не мешает вам писать, пришлите мне записочку, прошу вас. Я постараюсь освободиться в одно из воскресений (теперь ведь я бываю здесь ежедневно) и съездить повидать вас, побеседовать с вами, привезти вам новости, парижский воздух, немного развлечения в вашей печали, Поистине это уже слишком. У неба, следовательно, как и у правительств, ненависть к литературе?.. Как вы, должно быть, несчастны в постели, без работы! Я думаю только о вас с сегодняшнего утра. Когда судьба обрушивается на кого-нибудь, она преследует его на все лады. Это несчастье не только огорчает меня, но и возмущает, потому что кажется мне низостью: судьба, не имея возможности сразить ваш дух, поражает ваше тело. Нельзя ли перевезти вас сюда, где вас по крайней мере навещали бы и заботились бы о вас?
    Крепко целую вас, дорогой учитель, и прошу у вас, как милости, написать мне или поручить кому-нибудь написать записку.