Вот, дорогой друг, соображения, которые заставляют меня отказаться от вступления в франкмасонскую ложу: 1) Становясь членом какого-нибудь общества, особенно такого, которое претендует, правда, очень безобидно, на роль тайного общества, поневоле принуждаешь себя к выполнению известных правил, даешь известные обещания и надеваешь себе на шею ярмо, а ведь всякое ярмо, как бы легко оно ни было, не так уж приятно. Я предпочитаю платить своему сапожнику, чем быть ему равным. 2) Если это станет известным — а известным это станет неизбежно, ибо не стоит входить в общество порядочных людей для того, чтобы скрывать это, как нечто постыдное, — я окажусь сразу же на очень дурном счету у большинства моих родственников, что мне не только нежелательно, но и невыгодно. Не знаю почему — вследствие ли эгоизма, дурного характера или эклектизма, — но я никогда не свяжу себя ни с какой политической партией, какова бы она ни была, ни с какой религией, сектой или школой; никогда не войду ни в одно общество, исповедующее какие-либо доктрины, не стану кривить душой ни ради догмы, ни ради выгоды, ни ради какого-либо принципа, — и все это единственно для того, чтобы сохранить за собой право на свободу отрицательных оценок. Я хочу, чтобы мне было дозволено нападать на всех богов, на все батальонные каре и чтобы меня не могли упрекнуть в том, что я курю фимиам одним и являюсь соратником других; ведь только это даст мне право бороться за всех моих друзей, под каким бы знаменем они ни стояли.
    Вы возразите, что я заглядываю слишком далеко, но я боюсь даже самой тоненькой цепочки, независимо от того, связывает ли она меня с идеей или с женщиной.
    Нити постепенно превращаются в путы, и в один прекрасный день, когда считаешь себя еще свободным и хочешь сказать и сделать что-нибудь или провести ночь вне дома, вдруг замечаешь, что это уже невозможно. Я боюсь, как бы вы из-за всех этих причин и поводов не приняли меня за проповедника.
    Но это гораздо серьезнее, чем кажется, уверяю вас. И затем... я сохранил самый веский аргумент напоследок. Вот он.
    Я еще не настолько остепенился и не настолько владею собой, чтобы без смеха приветствовать тайными знаками какого-нибудь брата во масонстве, вроде одного гарсона в ресторане (он масон и сказал мне об этом), или даже мастера моей ложи. А этот неуместный юмор мог бы навлечь на меня мщение, и, пожалуй, масонствующему разносчику щук, проходящему по улице Клозель, где я живу, еще вздумается меня за это прищучить.
    Только не сердитесь на меня. Я чересчур поспешно сказал «да» в тот вечер под влиянием выпивки, которую вы мне предложили!!! Я так боюсь вас чем-нибудь обидеть, что готов стать масоном, мормоном, магометанином, математиком, материалистом в литературе и даже почитателем Покоренного Рима.