Я напишу тебе еще несколько слов сегодня, дорогая мама, потому что дня через два сообщение между Парижем и остальной Францией будет прервано. Пруссаки наступают на нас форсированным маршем. Исход войны не представляет более сомнений, пруссаки потерпят крах, они к тому же очень хорошо это чувствуют, и вся их надежда на то, что они одним ударом возьмут Париж; но мы готовы их встретить.
    Я еще не ночую в Венсене и не тороплюсь обзавестись там ночлегом; я предпочитаю быть во время осады в Париже, а не в старом форте, в котором мы расквартированы: он ведь, несомненно, будет разрушен пушечными выстрелами пруссаков. Отец очень обеспокоен: он категорически желает, чтобы я поступил в Парижское интендантство, и дает мне самые смешные советы, как избежать несчастных случайностей. Послушать его, так я должен был бы попросить место сторожа при главном канализационном стоке, чтобы застраховаться от бомб. Робер будет при первых выстрелах в Сен-Море. Мобильная гвардия вооружена шаспо, вид у нее очень бравый. Медриналь написал мне, чтобы я ему одолжил свой лефошё; я хочу ответить, что обещал его уже кузену Жермеру. Г-жа Денизан предложила мне вчера билет в Оперу, я слушал Немую из Портичи, это очень красиво.
    Фор-Дюжаррик, близко связанный с главным интендантом, предоставил себя в полное мое распоряжение, чтобы устроить меня наивозможно лучше, потому что казарменная жизнь очень скучна; он разыскал главного интенданта и еще раз поедет туда завтра. Я бы предпочел канцелярию или лагерь, но там живой души не увидишь; сообщение с армией стало очень затруднительно.
    Прощай, дорогая мама, целую тебя от всего сердца, так же как и Эрве. Наилучшие пожелания Жозефе. Отец жмет тебе руку.