Не писал вам, дорогой учитель, по той причине, что совершенно разбит морально. В течение трех недель пытаюсь работать каждый вечер, но не могу настрочить ни одной путной страницы — ни одной, ни одной. И я постепенно погружаюсь в тьму печали и уныния, откуда будет очень трудно выбраться. Министерство понемногу разрушает мое здоровье. После семи часов конторской работы я уже не могу сделать над собой усилие, чтобы скинуть всю тяжесть, угнетающую дух. Я даже попытался писать хроники для Голуа, чтобы раздобыть несколько су. Но и это оказалось мне не по силам; я не могу написать ни одной строки, и мне только хочется плакать над бумагой. Вдобавок вокруг меня все идет из рук вон плохо. Мать, вернувшаяся в Этрета около двух месяцев тому назад, вовсе не чувствует себя лучше. Особенно много страданий доставляет ей сердце, у нее были очень опасные обмороки. Она до такой степени ослабела, что даже мне не пишет; только раз в две недели, а то и реже посылает мне весточку, диктуя ее своему садовнику.
    Она по-прежнему рассчитывает на посещение г-на и г-жи Комманвиль в начале октября, а также надеется, что и вы согласитесь провести несколько дней около нее. Это развлекло бы мать и принесло бы ей большую пользу. Я подожду просить свой двухнедельный отпуск до тех пор, пока вы не ответите мне, будете ли вы, а равно и г-жа Комманвиль свободны в это время.
    Наш друг г-жа Брэнн не особенно веселится в Пломбьере. Она пишет мне время от времени, а я посылаю ей много рассказов, не всегда приличных, но способных по крайней мере развеселить ее.
    Сюзанна Лажье иногда навещает меня в министерстве. Она поставила на ноги весь Париж только для того, чтобы сыграть Жервезу. Она очень забавна, но однообразна, и актерская душонка затмевает в ней все остальное.
    Как случилось, что Золя не получил ордена после обещания г-на Барду? Происшествие это тем более наделало шума, что все газеты возвестили о получении им этого знака отличия. Я должен скоро поехать к нему и провести у него воскресенье; не терпится услышать, что он мне скажет об этом. Уверен, что он очень раздосадован. Зачем ему это было нужно?
    Я встретил Тургенева за несколько дней до его отъезда в Россию и нашел его печальным и встревоженным. У него неоднократно пошаливало сердце, что заставило его обратиться к врачу; тот констатировал у него заболевание левого желудочка. Стало быть, сердце у всех испорчено.
    Лично я хожу по-прежнему как общипанный. Медики полагают теперь, что в моем заболевании нет ничего сифилитического, но что у меня конституциональный ревматизм, поразивший сначала желудок и сердце, а затем в конце концов и кожу. Меня заставили брать паровые ванны в камере. Пока не помогает. Но лечение вместе с горькими настоями, сиропами и минеральными столовыми водами съело те небольшие сбережения, которые я откладывал на лето. Это все же какой-то результат. Полагаю, к стыду врачей, что другого и те добьюсь.
    Целую вас от всего сердца, дорогой учитель, и прошу написать мне хотя бы несколько слов о Буваре и Пекюше.
    Жму еще раз вашу руку.