Получил вчера твое письмо и пролил над ним слезы умиления. У меня тотчас же возникла мысль организовать широкий сбор или лотерею в твою пользу или же просить Фарси предоставить в твое распоряжение доходы с одного вечера, чтобы дать тебе возможность приехать и повидаться с нами. Я уверен, что весь Париж, а окрестности в особенности, откликнутся на мой призыв.
    ...Я лично в данный момент театром не занимаюсь. Директора театров решительно не стоят того, чтобы на них работать!!! Они, правда, находят наши пьесы прелестными, но не ставят их, а я предпочел бы, чтобы они считали их плохими, но ставили. Достаточно сказать, что Ремон Деланд считает мою Репетицию слишком изысканной для театра Водевиль. К тому же я мало работаю. Мое сердце пошаливало, я должен был обратиться к врачу, и мне предписали бромистый калий, дигиталис и полный покой с запрещением ночных бодрствований. Это лечение ни к чему не привело. Тогда меня посадили на мышьяк, йодистый калий, на кольхицинную настойку; это лечение ни к чему не привело. Тогда врач направил меня на консультацию к специалисту, лучшему из лучших, доктору Потену... Последний объявил мне, что сердце само по себе в порядке, но у меня начало отравления никотином. Это так на меня подействовало, что я немедленно выбросил все свои трубки, чтобы их больше не видеть. Однако сердце продолжает колотиться по-прежнему; правда, с тех пор, как я бросил курить, прошло только две недели.
    ...Я написал стихотворение, которое разом стяжает мне репутацию величайшего поэта; оно появится 20-го числа этого месяца в Литературной республике, если только его не прочтет издатель, потому что этот человек — отъявленный католик, а стихотворение мое, хотя и целомудренное по выражениям, — верх безнравственности и непристойности по образам и сюжету. Флобер, охваченный энтузиазмом, посоветовал мне отправить его Катюлю Мендесу, редактору этого журнала; последний был совершенно потрясен и попытается пропустить его, вопреки издателю; затем он читал его многим членам Парнаса; о нем заговорили, и в последнюю субботу, на одном литературном обеде, где присутствовал Золя, я, кажется, дал тему для разговора на целый час людям, которые меня совсем не знали. Золя слушал, ничего не говоря, а Мендес представил меня нескольким парнасцам, и они осыпали меня комплиментами. По это все-таки рискованно — напечатать историю двух молодых людей, умирающих из-за... Я задаю себе вопрос, не вызовут ли меня, как знаменитого Барбе д'Оревильи, к следователю?
    ...Прочел ли ты книгу Доде Джек? Прекрасная вещь. Золя прислал мне вчера экземпляр своего нового романа, который выйдет только на будущей неделе. Я нахожу его великолепным. Это политическая книга, история Руэра.
    ...Моя Бородатая женщина оказалась причиной знакомства с одной почитательницей, страстной во всех смыслах, так что мне приходится играть жалкую роль Иосифа в отношении жены Пентефрия — я говорю о Сюзанне Лажье...
    ...Названная Сюзанна Лажье хочет во что бы то ни стало прочитать одно из моих произведений на утреннике, организуемом в начале мая при ее участии, и я пишу для нее в данный момент трогательную вещицу, от которой расплачутся все дамы.
    ...Моя новелла В лодке появится на этих днях в Оффисьеле, а Происшествие с маленьким Пьером, вероятно, — в Опиньон насьональ. Я говорю «вероятно» по следующим соображениям. Эта газета, получив мою новеллу, обещала ее напечатать. Затем в последний момент редактора газеты охватили вполне естественные угрызения совести, и он запросил меня, рассчитываю ли я на гонорар. Я ответил, что безусловно рассчитываю. Тогда редактор признался, что не собирается мне платить. В ответ я заявил, что в таком случае возьму новеллу обратно и напечатаю ее в другом месте. После этого он попросил меня дать им время решить этот вопрос и прийти к какому-нибудь заключению; таким образом Опиньон оставляет меня в данный момент без всякого мнения...