Вчера вечером, выходя из канцелярии, я встретил на Гаврской улице Готье. Он собирался ехать поездом в Шату. Вечером видел Жуанвиля и Леона Фонтэна.
    Париж пуст, пуст, пуст. Я не повстречал никого, кто походил бы на человека, хоть раз в жизни побывавшего в гостиной, даже если он лишь разносил там прохладительные напитки. На улице Рояль едва можно было насчитать одновременно десять прохожих, да и те были блузниками. Никогда еще я не видел подобной пустыни. Это удивительно. Тишина и странное спокойствие этого большого города, обычно столь бурного, действуют угнетающе. Можно подумать, что по нему прошла чума и унесла с собой всех обитателей. Жара — страшная. У меня в канцелярии 26 градусов.
    Прощай, дорогая мама. Целую тебя от всего сердца, так же как и Эрве; всем наилучшие пожелания.
    Напиши поскорее.
    Как твои головные боли?