Несчастный отец сейчас очень взволнован, очень огорчен. Ты знаешь, что мы поручили вести наши руанские дела некоему г-ну Г., другу Луи. Правда, я сначала противился этому, но отец, Луи и г-н Эрну без конца повторяли мне, что он сделает все бесплатно, по-дружески, и я решил познакомиться с г-ном Г., когда был в Руане. Мне не слишком понравилась иезуитская физиономия этого субъекта, но так как он предложил свои услуги, заверив меня в своей неограниченной преданности, я попросил его привести в порядок наши дела. На мой вопрос о наследстве он мне ответил, что, насколько ему известно, долгов за г-ном Мопассаном не осталось. И вот сегодня г-н Г. написал отцу, прося перевести на его имя 250 фр.: 150 — на покрытие первых расходов (между прочим, 30 франков за составление инвентаря, ибо он не был сделан за отсутствием обстановки и заменен простым протоколом) и дополнительно 100 фр., которые мой дед уже несколько лет был должен ему, Готье, за продажу Нёвиля.
    Что ты на это скажешь? Этот господин, заверивший меня в том, что за г-ном Мопассаном не осталось долгов, хочет взыскать с меня 100 фр. лично для себя. Но самое замечательное, что он даже не приступал к инвентаризации, за которую требует 30 франков.
    Луи пишет мне письмо за письмом, спрашивая, куда отправить портрет отца, который оставили у него: он не знает, что с ним делать. Я попросил его справиться, сколько будет стоить упаковка, и послать портрет в Этрета.
    Я страшно сердит на Помеля: черные брюки, которые он мне прислал, не только плохо сидят, но сукно он поставил такое отвратительное, что я уже почти износил их, хотя надевал всего семь или восемь раз. Стоит их надеть, как они лопаются в каком-нибудь месте. Сиденье уже все расползлось. Моя консьержка только и знает, что зашивает брюки и ставит на них заплаты.
    Ты спрашиваешь, что такое Дочь Роланда г-на виконта де Борнье (!). Эта пьеса, изобилующая благородными чувствами, написана в стиле Казимира Делавиня (и даже еще хуже) старым библиотекарем в Арсенале; он всю свою жизнь писал пьесы, от которых отказывались все театры, и наконец пристроил Дочь Роланда во Французскую комедию, где она идет уже 15 лет.
    Я и несколько друзей собираемся сыграть в мастерской Лелуара непристойнейшую пьесу в присутствии Флобера и Тургенева. Стоит ли говорить, что это — наше собственное произведение? Что касается творческой работы, посылаю тебе недавно написанное мной стихотворение.
    Прощай, дорогая мама. Целую тебя от всего сердца, так же как и Эрве. Поклон Жозефе.